№7

[mybloodyvalentine]

№7
Тема задания: Призраки прошлого
Героиня: Irene (Айрин)

Название: Я останусь с тобой.
Рейтинг: R – за упоминание насилия
Жанр: ангст, романс
Пейринг/Персонажи: Том Ханнигер/Айрин, намек на Том Ханнигер/Джаред Падалеки
Диклеймер: все не мое.
Саммари: Иногда прошлое – это обещание будущего.
Предупреждение: не бэчено

go on

Том гнал, не разбирая дороги вот уже несколько месяцев. Все вперед и вперед. Он знал – если отъехать достаточно далеко от Хармони, прошлое потеряет его след. Если повезет – навсегда. В его памяти все слилось в отвратительный комок из боли, страха, криков и запаха человеческой крови. И еще он помнит перекошенное от ужаса лицо Айрин, когда тьма впервые накрыла его с головой.
Он пытается думать о ней, как о живой, потому что совсем не думать не получается.
И это тоже память. Но только другая. И это тоже Айрин. Но только живая.
Ханнигер видит все с болезненной отчетливостью. Это самая большая проблема с воспоминаниями. Больно.

- Томми, ты же знаешь. Сара тебя хочет. Что вы как дети, в самом деле! – Айрин смеется, прикрывая рот ладошкой. Светлые волосы спутаны так, будто их не чесали неделями, поэтому локоны не лежат, а словно парят над голыми плечами. На щеках появляются очаровательные ямочки. а озорные серо-зеленые глаза, немного вытянутые, как у дикой кошки, светятся весельем.
- Ну… я тоже…
- Я тоооже, - дразнит она.

Они и в самом деле еще дети, им всего по шестнадцать. Но у Айрин детство закончилось в десять. Когда, через месяц после смерти отца, ее мать вышла замуж за Гарри Уордена.

Мать Айрин он колотил нещадно. Но вот с белокурой худенькой падчерицей был ласков. Даже чересчур. Однажды ночью он пришел в ее спальню. Айрин было десять с половиной. С тех пор она редко ночевала дома. Только если Уорден дежурил ночью в шахте. Тогда она прибегала, быстренько съедала сэндвич на кухне и смотрела, смотрела в заплаканные глаза матери. Потом целовала ее в щеку и шла в свою комнатку. Они никогда не разговаривали. Айрин не понимала, а Сьюзен не могла объяснить. Да и кто бы смог.
Потом Айрин исполнилось четырнадцать. И она вернулась домой. На следующее утро Гарри Уорден поплелся в больницу. Гипс на предплечье, трещина на ребре и четырнадцать швов. Айрин не просто так провела эти годы вне дома. Теперь она умела постоять за себя.

- Ну так и что? – она впивается огромными голубыми глазищами, и Том краснеет. Он всегда краснеет рядом с ней.

- Что - что?

- «Что» - понятно что!

- Я не знаю… Я никогда… А вдруг у меня не получится? Или я что-нибудь не так…

Она хватает его за запястье, не давая закончить фразу, быстро встает и тянет за собой. Вглубь сарая, а потом вверх по шаткой лестнице.
Том тяжело и громко сглатывает. Он уже понял, но все-таки… Это как-то…

- Айрин, - какой-то хриплый шепот. Он сам пугается своего голоса.

- Не бойся, Томми, это не больно, - она улыбается, вроде как насмешливо, но так тепло, что Тому даже не приходит в голову обидеться.

Все заканчивается довольно быстро, и Том лежит и смотрит пустым взглядом на широкие деревянные балки. В просветах ветхой крыши сереет низкое осеннее небо. Ему кажется, что эти мрачные тяжелые облака краше самой голубой лазури над океаном. Хотя он никогда в жизни не видел океана.

- Иногда мне хочется сбежать куда-нибудь далеко-далеко, - еле слышно бормочет Айрин. Но он слышит ее. Он всегда ее слышит. – К океану. Ты хочешь увидеть океан, Томми?

И потом, почти без паузы:

- Тебе нравится сын шерифа, Том?

Тому кажется, что балки, и ветхая крыша, и тяжелое осеннее небо валятся на него, впиваются острыми занозами в грудь, давят, давят неподъемными облаками…

- Что? – он не шепчет и не всхлипывает, а как-то сипит. Слишком уж тяжелые облака этой осенью.

Айрин закладывает руки за голову.

- Мне вот нравится. Он красивый. Только я ему не нравлюсь… - Айрин грустно, по-взрослому, вздыхает. – А тебе он нравится, Томми?

Том понятия не имеет, что ответить. Откуда она… С чего? Неужели это так очевидно? Он отворачивается, вырывает соломинку, застрявшую в перекрестье ниток тонкой подстилки, на которой они устроились, и мнет ее в дрожащих пальцах. Потом оборачивается. Айрин прижала ухо к грязной подстилке и смотрит на него.

- Это глупо, Айрин. С чего он должен мне нравится… ты можешь себе и получше найти.

Том чувствует себя странно. Айрин – его самый-самый лучший друг на всем свете. Он никогда раньше не врал ей. Никогда. Но ведь они только что… Так что, теперь, наверное, можно?

- Ну дааа, Томми, - она хихикает, и занозы от облаков еще глубже впиваются в его тело. Но он чувствует, что сказал правильное, потому что щеки у Айрин розовеют, а полуприкрытые ресницы дрожат.

В груди у нее огромная дыра, в центре которой размеренно бьется сердце…

Том смаргивает, прогоняя затянувший глаза кровавый туман, вытирает ладонью мокрое от пота лицо и резко бьет по тормозам, едва успевая свернуть в придорожную пыль. Пару мгновений он просто дышит, моргает и слушает звон в ушах.

Кто-то тихонько стучит в боковое окно, и Том, подпрыгнув на пару дюймов, разворачивается на сидении. Через запылившееся стекло он может различить только смутные очертания мужской фигуры. Уже наполовину опустив стекло, Том ловит себя на мысли, что, наверное, стоит быть осторожнее, но он слишком устал, чтобы задумываться об этом всерьез.

Незнакомый парень наклоняется к окну. Копна спутанных каштановых волос, чуть вздернутый нос, слегка вытянутые, как у рыси, озорные глаза. От широкой улыбки на щеках проступают ямочки.

Он так похож на… Или это потому что он только что думал о ней? Том тяжело сглатывает, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Незнакомец что-то говорит, но из-за шума в ушах Ханнигер его почти не слышит.

- Что?

Парень смотрит на него каким-то странным взглядом и повторяет:

- Не подбросите до Бридж-Сити, мистер?

Том колеблется всего пару секунд. Он не любит незнакомых людей и случайных попутчиков, но одиночество уже измотало его почти до предела. И Ханнигер кивает парню в знак согласия. Что угодно только бы не думать.
Молодой человек улыбается еще шире и радостно запрыгивает на пассажирское сидение, небрежно перекидывая через спинку рюкзак и не особо заботясь, где приземлятся его пожитки.

- Джаред, - парень протягивает Ханнигеру раскрытую ладонь.

- Том, - после полусекундной заминки отвечает тот и жмет своему пассажиру руку.

Джаред много говорит, много смеется, много жестикулирует. Жизни в нем столько, что она переливается через край, и брызги летят на любого, кому посчастливится оказаться рядом. Сначала Том пытается понять, о чем идет речь, но очень скоро все, что говорит неожиданно свалившийся на него попутчик, сливается в один веселый гул, похожий на плеск океанских волн. Краем глаза Том наблюдет за Джаредом. Не смотря на высокий рост и внушительные мускулы, перекатывающиеся под тонкой тканью клетчатой рубашки, в его облике и в манерах есть что-то девическое. Милая улыбка, взгляд из-под полуопущенных ресниц, плавные движения сильных рук.

Наверное, поэтому Том не может перестать мысленно сравнивать Джареда с Айрин. У подруги его детства, не смотря на ладную фигурку, длинные стройные ноги и роскошные волосы, которым позавидовала бы любая девушка, наоборот в движениях иногда проскакивало что-то мальчишеское, чересчур порывистое, чтобы быть женственным. Правда, Тому всегда казалось, что ей это идет.

Как Джареду шла вся эта тягучая плавность движений, кокетливый взгляд и завивающиеся на концах волосы, почти достающие до плеч. И ямочки. Ямочки и рысьи глаза.

Том помнит множество выражений этих глаз, но только на другом лице. Печальные и всегда серьезные – в детстве. Потом удивленные, озорные, улыбающиеся, влюбленные, помутневшие от слез или от страсти. И полные животного ужаса и боли. Застывшие, безжизненные, мертвые…
Нет, нет, нет.

Том оборачивается к своему попутчику. Вот они, такие до боли знакомые, дорогие глаза – светятся жизнью, радостью, и, кажется, легким беспокойством.

- Том? С тобой все в порядке?

- Да, да. Конечно… Джаред, - Ханнигер улыбается. В глубине его глаз мелькает что-то вроде облегчения. Это опасно, Том. Ты должен четко различать, что реально, а что нет. Иначе твой разум может заблудиться. Кажется, так когда-то доктор говорил. Айрин умерла, ее больше нет. А кто сказал это? Какая разница, если здесь и сейчас можно притвориться, что это не так.

Впереди показывается маленький придорожный бар.

- Перекусим? – Том кивает на обшарпанное кирпичное здание.

Джаред энергично кивает в ответ.

- С огромным удовольствием! – он говорит это таким тоном, будто не ел уже целые месяц, и Тому почти что хочется снова смеяться.

Они уселись за столик возле окна. По ту сторону стекла медленно разгорался закат. Том потер покрасневшие от усталости глаза.
Когда им принесли заказ. Джаред неожиданно предложил:

- Может быть, переночуем здесь? Хозяйка сказала, наверху есть комнаты. Все равно до темноты добраться до Бриджа мы уже не успеем. Я. Конечно, не против экстрима, но спящий водитель – это слишком, даже для меня. Не обижайся.

Ханнигер хмыкнул.

- Не обижаюсь. Почему бы и нет.

Собственно говоря, ему было безразлично, где спать. В большинстве случаев он располагался на ночь прямо в машине. Там было неудобно, так что он спал неглубоко, чутко и без снов. И это было хорошо. Потому что во сне прошлое могло напасть на его след. Они ели почти в абсолютной тишине. Оказывается, даже Джаред иногда молчал. Том то и дело, забываясь, принимался разглядывать его лицо. Он не мог оторваться от полных жизни знакомых глаз, тонких розовых губ, очаровательных ямочек на щеках. Так ему было проще поверить, что где-то в раю Айрин сейчас улыбается точно так же и не помнит ни боли, ни страха.

Джаред, в конце концов, не выдержал и вопросительно посмотрел на Тома.

- Что?

- Что «что»?

- Ты так смотришь на меня. Запал? – Джаред широко улыбнулся и поиграл бровями.

Том опустил взгляд и принялся размазывать по тарелке недоеденный салат.

- Извини, - коротко бросил он.

- Да нет, ты не понял, - Джаред протянул руку и положил ладонь Тому на плечо. – Я не против. Просто ты это… Скажи уж тогда прямо.

Ханнигер поднял на юношу удивленные и немного испуганные глаза.

- Я не… нет-нет. Просто ты… ты очень похож на одного человека, которого я знал.

- Надеюсь, это хороший человек. Не хотелось бы напоминать тебе какую-нибудь неприятную личность.

- Да… Она была моим лучшим другом.

- Я напоминаю тебе девчонку? – Джаред хохонул. – Ты не перестаешь меня удивлять, приятель, - он тряхнул головой. – Постой, а почему «была»?

- Она… ее… она умерла, - Том поджал задрожавшие губы и уставился в окно. Солнце уже почти скрылось за горизонтом.

- О. Ох, прости. Прости, Том. Я не хотел. Вечно я мелю языком. Прости.

- Ты ни при чем. Она ведь не из-за тебя умерла. Это я подвел ее и теперь… - Том осекся. От солнца у него заслезились глаза, и он осторожно прикрыл веки.

- Если хочешь… Я умею слушать.

С губ Ханнигера против воли сорвался нервный смешок.

- Не смейся, я серьезно. Я не всегда только треплюсь.

Том открыл глаза и перевел взгляд на лицо Джареда. Вот такой – серьезный, сосредоточенный он был совсем не похож на Айрин. Разве что глаза… да, эти глаза постоянно возвращали Ханнигера в прошлое, будто ведьмовское зеркало.

Том подводил Айрин три раза. Первый – когда предпочел ей Сару. Ханнигер-старший умел прекрасно объяснять своему сыну, что подобает делать, а что нет. Ну и что, что осталась пара синяков? Зато Том на всю жизнь уяснил, что встречаться с нищими – не хорошо.
Второй раз – когда уехал из Хармони, не сказав ни слова, и пропал на десять лет. Так Айрин потеряла Акселя и осталась совсем одна.
И третий – когда позволил этому ублюдку, ее отчиму, вырезать сердце из груди подруги и единственной родной души.

Три предательства. И ему бы очень хотелось, чтобы их простили ему еще до того, как трижды прокричит петух.

- Не о чем тут говорить, Джаред. Я был плохим другом. Конец истории, - Том провел ладонью по лицу.
Некоторое время Джаред задумчиво барабанил пальцами по столу, то и дело поглядывая на Тома.

- Ладно, если не хочешь говорить – не нужно. Я знаю, у каждого свои секреты. Давай пропустим по стаканчику – и спать. Правда комната у нас одна, - Джаред потряс маленьким проржавевшим ключом, - но зато с двумя кроватями. Приставать не буду, обещаю, - он снова улыбнулся.

- Когда ты успел?

- Пока ты руки мыл. Вот видишь, и от меня есть польза.

Ханнигер растерянно покачал головой и улыбнулся. Так часто он улыбался только, когда рядом была Айрин.

- Это точно.

Джаред звонко хлопнул в ладоши и Том испуганно моргнул.

- Принесу нам выпить. Что тебе взять?

- Мне… мне нельзя, Джаред, - Ханнигер ежится, будто от холода.

- Брось, сегодня тебе уже не нужно за руль. Можно немного расслабиться, - Джаред смотрит исподлобья.

- Нет, - Том решительно мотает головой. – Возьми мне колы.

- Ты загадочный человек, Том, - Джаред проводит рукой по волосам, поднимается со стула и потягивается. – Ладно, тогда мне стаканчик виски, тебе – колы. Не будем засиживаться. Ты устал, я вижу.

Он направляется к барной стойке, весь – ленивая грация. Длинные ноги, широкие плечи. Том невольно залюбовался им. И снова погрузился в вспоминания.

Айрин всегда двигалась изящно и бесшумно. Том постоянно вздрагивал, когда она неожиданно выглядывала у него из-за спины. Она знала, что он пугается, и любила подшучивать над ним. Вот только, когда он целовался с Сарой на школьном дворе, шутка вышла несмешной. Айрин не стала обижаться на него, она все понимала. Всегда понимала. За это Том и любил ее. Арин, казалось, даже обрадовалась, потому что сын шерифа, наконец-то переключил все свое внимание на нее. И они с Томом остались друзьями. Но он знал, что подвел ее.

- Ну вот. Держи. Со льдом, - гордо произносит Джаред. ставя перед ним полный стакан колы. В закатном свете кубики льда в стакане кажутся красными, словно кровь.

- Спасибо, - Том вздрогнул от неожиданности. – Не заметил, как ты подкрался.

- Забавно. Мне всегда говорили, что я топочу, как слон. Так что «подкрался» - это комплимент, - Джаред задорно подмигнул и уселся напротив.

Комнатка на втором этаже тесная. Две односпальные кровати едва помещаются в ней. Однако, талантливым хозяевам как-то удалось втиснуть туда еще двустворчатый шкаф, стол и два стула.

Том выбирает кровать поближе к двери, Джаред – у окна.

- Ого, тут даже душ есть, - Джаред просовывает голову в маленькую дверцу рядом со шкафом. – Иди, только оставь мне горячей воды.
В ванной комнате едва можно развернуться. У Тома возникает чувство, что он попал в страну лилипутов. Душ, раковина и унитаз – уменьшенные копии того, чем обычно пользуются люди средних размеров. Поэтому он заканчивает приводить себя в порядок в рекордные сроки. У воды ржавый привкус, но если вы не мылись несколько дней, то вам и такая покажется слаще родниковой.

Цвет и запах бьющих из душа струй напоминает Тому время, проведенное на берегу единственного в Хармони озера. Ну, по правде говоря, это было не озеро, а пруд. Но они с Айрин любили приходить туда в редкие солнечные летние дни. Айрин плавала, как русалка. А Том даже нырять не умел. Ему было противно погружаться с головой в воду, которая больше напоминала угольную пыль. А Айрин мечтала об океане. И любя лужа напоминала ей о нем. Это Том был виноват в том, что ее мечта не сбылась.

Спать-спать-спать. Том выключает воду, быстро вытирается и обматывает полотенце вокруг бедер.
Джаред стоит возле своей кровати и смотрит в телефон. Он уже разделся, стоит посреди комнаты в одном белье и он… красивый. Том трясет головой, и брызги разлетаются по всей комнате. Джаред смеется и проскальзывает в душ мимо застывшего рядом со шкафом Тома.
Когда Джаред выходит из душа, том уже лежит под одеялом и тихонько сопит. Молодой человек долго стоит над кроватью Ханнигера и смотрит. Потом ложится на кровать и не отрывает глаз от своего соседа до тех пор, пока отяжелевшие веки не закрываются сами собой.

Джаред просыпается посреди ночи и первые несколько секунд не может понять, что его разбудило. А потом снова слышит это. На соседней кровати, судорожно всхлипывая плачет Том. Пару секунд Джаред просто вслушивается в эти звуки и сонно моргает. Потом выбирается из-под одеяла и садится рядом с Томом на кровать. Самое удивительно, что он плачет во сне. Джаред просовывает руки подмышки и некоторое время просто раскачивается, невидящим взглядом уставившись на далекую звезду в небе за окном. Потом закрывает лицо ладонями и делает несколько глубоких вдохов.
Нет, так нельзя. Он осторожно укладывается рядом с Томом, опираясь спиной на стену возле кровати, кладет ладони ему на плечи и тихонько трясет.

- Том. Том, проснись.
Ханнигер слабо вскрикивает и открывает глаза.
В следующую секунду нос Тома утыкается Джареду в пупок.
- Не уходи, пожалуйста, не уходи, - горячее дыхание обжигает обнаженную кожу, и Джаред обессилено прикрывает глаза.
- Я не уйду, Том. Я останусь с тобой.

В кармане рюкзака лучшего техасского охотника за головами, Джареда Падалеки, лежит сложенный вчетверо листок. На нем – нечеткая фотография Тома Ханнигера и объявление о награде за его поимку. Завтра утром Джаред сожжет эту бумажку в маленькой грязной мотельной раковине.